Алексей Туренко - Крым 2.0 [СИ]

Кадры с Западной Украины в последние годы наводнили Крым — политика ускоренной украинизации. Ее результаты проявлялись по-разному. В том числе и в виде таких патрулей, из еще вчера копавших картошку, хуторян из-под Ровно. И говоривших только на смеси польского и украинского языков. Объяснить что-либо такому патрулю было невозможно при всем желании. Можно было откупиться или набить морду. Для бывшего комбрига морской пехоты, не составляло труда сунуть «в бубен» двум колхозникам. Но доводить «до греха» не хотелось. Впрочем, еще меньше хотелось ехать с ними в «кутузку», или откупаться.

Закипавший, как чайник полковник, выдохнул и сделал попытку успокоиться. Он знал, что у него «короткий запал» и старался контролировать себя. С сомнением оглядел своих визави. Два сержанта, выправка не ахти, форма сидит мешком, фигуры скорее щуплые, глупо-хитрое выражение лиц. По-русски, похоже, не понимают. Или понимают? Черт их разберет! Для начала, проверим знание русского. Способ, Семен выбрал самый незамысловатый. Посланный им на чистом русском, сержант, моментально проявил все признаки отличного понимания, неведомого им прежде наречия. Глаза из стеклянных сразу стали злыми. Рот растянулся в оскале и, сплюнув, галичанин на приличном русском объявил:

— Оскорбление при исполнении. Пройдемте с нами, пан кацап.

— Ну, слава богу, не тупые, просто наглые. Сами уйдете или сперва по-чавке?

Блюстители порядка, в ответ на нештатное развитие ситуации переглянулись. Довольно нерешительно. Дело шло не по плану. Обычно форма всегда срабатывает и кацапы, стараясь не связываться — откупались. Но не в этот раз. Бобков был здоровый, крепкий мужик и лезть с ним в драку не хотелось. Даже на их неискушенный взгляд, численного перевеса было мало. Один теребил рацию, вопросительно поглядывая на второго. Что делать? Держать его и звать на помощь? Такого удержишь. Надеяться на то, что русский спокойно будет дожидаться, пока приедет подмога не приходилось.

Швейцар гостиницы, топтавшийся у входа, заулыбался. Он давно прислушивался к перепалке и, судя по его, временами недоуменному лицу, тоже был не силен в мове. Такие сцены в последнее время стали привычной картиной в Севастополе. И как любому старожилу, ему не нравились пришельцы, пытавшиеся утверждать в городе свои порядки. Не скрывая симпатии к Бобкову, швейцар ехидно вставил свои «пять копеек»:

— Что ребятки, нарвались? Коз на хуторе проще пасти? А, сынки?

Обрадовавшись поводу переключиться на нового, более безобидного персонажа, старший патруля, повернувшись к швейцару, спросил:

— Ты, сморчок вонючий, тоже кацап? — и решив что, если один из кацапов уйдет, то второй никуда от гостиницы не денется, махнул напарнику: — Олесь, кликай пидмогу.

Подъехавший к входу в гостиницу Матвей, словил на лобовое стекло опрометчиво потянувшегося к рации напарника. Тихо икая, потерпевший при исполнении, стек со стекла на капот и неуклюже усевшись на асфальт, прямо у переднего колеса, молча принялся размазывать по лицу розовые сопли. Сельская смекалка подсказала ему, что сейчас лучше вести себя тихо. Не привлекая вредного для здоровья внимания.

Матвей, заглушив мотор, с любопытством смотрел, как Бобков гоняет по тротуару второго полицая. Он успел понять суть происходящего, остальное ему пояснил одной фразой швейцар: «моряк бандеровцев гоняет».

Картина была зрелищная, но недолгая. Вскоре оба потрепанных патрульных смирно сидели на асфальте, у переднего крыла БМВ. Оживленно переговаривавшиеся швейцар и Семен решали, что делать с ними дальше. Отобрав удостоверения и оружие, служивых отпустили, рассудив, что после такого, обоих просто с позором уволят, а в Крыму на двух простодушных идиотов станет меньше.

Спустивший пар Бобков, пряча в карман оружие и документы, извинился за ущерб и спросил, почем нынче лобовые стекла. Матвей задумчиво посмотрел вслед удалявшейся обратно на запад хромающей парочке и сказал, что для представителей российского флота сегодня стекла бесплатно. Но если флот будет настаивать, то он согласен на ужин в кабаке. Семен согласился и, пообещав заехать за Матвеем в восемь, растворился в переулке.

Ресторанчик, в который Семен притащил нового приятеля, располагался на Северной стороне. Светильники, стилизованные под факелы, освещали неярким светом просторный зал с низким потолком. Ярко освещенной оставалась только барная стойка, простиравшаяся во всю боковую стену. Дальше, за стеклом стены начиналась широкая, открытая веранда.

Народу в зале было немало. Больше половины посетителей украшали российские погоны и флотские кителя. Судя по обилию и величине звезд, ресторанчик пользовался популярностью у старшего командного состава, среди которых новый знакомый Матвея имел массу знакомых. Зайдя внутрь, Семен добросовестно перездоровался с большинством офицеров. Пройдя зал насквозь, они вышли на веранду.

Теперь Матвей понял причину популярности заведения у российских военных. Двести метров темного пустыря отделяли веранду от ограды российской базы. Сразу за оградой виднелись темные здания пакгаузов, освещенные надстройки кораблей и яркие огни Севастополя на другой стороне бухты.

Хозяин не спрашивая, поставил на стол большую тарелку шашлыка, зелень и запотевшую бутылку водки. Семен разлил по первой и со словами «за знакомство», чокнулся и выпил. Приглашающим жестом показав на шашлык и зелень, он взял шампур и впился зубами в мясо. Несколько минут они молча ели. Шашлык был уничтожен полностью. Насытившись, они синхронно откинулись назад. Семен разлил по второй. Водка приятной теплой волной прокатилась по пищеводу. Матвей помолчал, наслаждаясь ощущением сытости, легкого опьянения и теплой южной ночью. Закурил. Дымная арабеска заструилась к звездам.

— Ты и правда, моряк?

— Не совсем. Земноводный я. — засмеявшись, Семен пояснил, — морская пехота.

— Давно здесь?

— Считай, всю жизнь. Не считая командировок и трех лет на ТОФе. Отслужил 20 лет, теперь прикидываю, куда податься.

— Перевод?

— Не, в запас.

— Давно?

— Второй месяц.

— Не жалеешь?

— Жалею. — Семен помолчал и с подначкой продолжил — Ты мне, кстати, чем-то нашего особиста напомнил.

Матвей, понял намек. Покопавшись в кармане, он протянул белый прямоугольник с надписью «Матвей Борисович Федоров, профессор, МГУ». Семен прочел надпись и приподнял бровь — на лице буквально высветился вопрос: МГУ и «БМВ»?

— Нехарактерный профессор. Неправильный. Такое вообще бывает?

Матвей молча улыбнулся в ответ.

Собеседники не торопясь, изучали друг друга глазами. Оба были примерно одного возраста, да и роста. Но если Матвей был просто крепок и подтянут, то Семен напоминал добротно сколоченный шкаф. От него шло ощущение природной мощи. Короткая стрижка, загорелый лоб, прорезанный глубокой, горизонтальной морщиной, прищуренные смеющиеся серые глаза.